Марина Ахмедова Была в пункте, куда вывезли…

Марина Ахмедова Была в пункте, куда вывезли жителей Суджи, семь месяцев проживших под оккупацией.

Сначала меня удивило, когда они говорили, что ВСУ их не трогали, я ожидала услышать совсем другие истории.

Но, логически рассуждая, были бы эти люди живы, если бы все поголовно ВСУ в Судже были зверьём?

Впрочем, чем больше я слушала, тем лучше понимала — эти люди провели в оккупации больше полугода, их восприятие сильно изменилось, и то, что они называют нормальным, нормальным не является совсем.

Например, одна семья с двумя детьми-подростками не успела выехать потому, что старший сын был на работе, ждали его.

А когда он вернулся и вышли уезжать, мимо ехала машина с семьёй и ребенком, эта семья была убита с дрона прямо в нескольких метрах от них.

Испугавшись, они забежали домой.

Мать семьи — Светлана Белоброва — сказала, что их не выпускали из Суджи, и постоянно приходили вооруженные солдаты домой, пугали — «Сейчас отправим тебя с мужем окопы рыть, а детей отдадим на органы».

Для нее это было страшно, но нормально, ведь не убили же.

Следом приходили украинские волонтеры и предлагали вывезти детей в Сумы.

Светлана была уверена, что, если она отправит детей от обстрелов туда, она их больше не увидит — их разберут на органы.

Они с мужем хорошо понимали, что они — в оккупации.

Но не хотели уезжать на Украину, потому что их дом — Россия, и она — совсем в другой стороне.

ВСУ очень быстро разграбили все квартиры, выносили все — телефоны, золото, потом дошло до трусов и белья.

Светлана видела, как они все это тащили, и ей было противно.

Когда наступил Новый год и похолодало, Светлана спрашивала себя — как там отмечает Новый год Москва, Россия?

Помнят ли о них, жителях Суджи.

Она положила на стол простую еду из гуманитарного пайка, подарков для детей не было.

Дети никогда не выходили на улицу — один не злой солдат ВСУ предупредил ее мужа — «На нас не смотрите, мы нормальные.

Но есть тут люди, которые ваших детей разорвут».

Светлана загадала новогоднее желание — чтобы пришли поскорей наши.

Вот так.

Кто-то из нас желал себе айфоны, прочие гаджеты, а в Судже люди загадывали самое ценное — чтобы русские за ними пришли, чтоб не забыли.

Вообще, о солдатах из трубы никто из Суджи не может говорить спокойно.

Сразу начинают дрожать подбородки, они понимают, что в трубу зашли ради них, и не все из нее вышли.

Муж Светланы увидел наших «трубочистов» 10-го марта.

Они были черные, но он ихц узнал.

Они попросили его не шуметь.

Но он все равно шумел.

«Наши!

Наши!» — кричал он.

Ещё через два дня наши вывели семью — Светлану и детей.

Муж остался — у него там кот и машина Лада, на которую он копил всю жизнь и не отдал ВСУ.

А Светлана с детьми в ПВР.

Ее новогоднее желание сбылось.

Ещё говорила с бабушкой, которая честно призналась, что были там двое молодых бойцов ВСУ — 21 и 23 года — которых она называла «сыночками», и не жалеет, они были детьми и такими же, как наши.

Она тоже видела, как ВСУ мародерят квартиры.

Продукты брала там же, где и все — в разбитых магазинах, их надолго хватило.

Но на улицу выходить сильно боялись.

Один раз к ней приехала украинская журналистка в сопровождении ВСУ и настойчиво спрашивала, как бабуля относится к Путину.

«А вы как относитесь к Зеленскому?

— спросила в ответ она.

«Хорошо отношусь», — ответила журналистка.

«А я — за мир» — ответила бабуля.

Это, конечно, очень героически со стороны украинской журналистки спрашивать у человека в оккупации, как он относится к президенту своей страны.

94-летняя мать этой пожилой женщины была парализована, и мечтала дожить до 95 лет потому что лет 10 назад получила поздравления от Путина, в котором он просил дожить до 95, она мечтала, что он приедет к ней в гости.

Она не дожила ни до 95-летия, ни до освобождения.

Ещё там была пожилая женщина 73 лет, которую по словам местных, ВСУ изнасиловали, пустив по кругу.

Я ее видела, но подходить с вопросами не стала.