Рубио по итогам саммита G7: Вчера были очень…

Рубио по итогам саммита G7: Вчера были очень позитивные и продуктивные контакты Уиткоффа с Путиным.

Когда Уиткофф вернётся, мы соберёмся на выходных, изучим российскую позицию более тщательно и президент примет решение о следующих шагах.

Есть повод для сдержанного оптимизма, в то же время мы признаём, что ситуация сложная, будет нелегко, хотя мы однозначно чувствуем, что мы хотя бы на какие-то шаги ближе к концу войны.

Но это всё ещё длинный путь.

Посмотрим, что сделают Россия и другие — не только Россия, ведь это должны быть приемлемые для Украины вещи.

[Вы доверяете Путину?] Это неуместный вопрос.

Когда речь идёт о внешней политике, дело не в доверии, дело в действиях.

Вы не можете сказать «мы хотим мира», нам нужно «сделать» мир.

И это относится к обеим сторонам конфликта — в любой войне.

[Уиткоффа приняли поздно вечером, он ждал несколько часов, может быть он чем-то поделился?

И ещё: ответ Путина был крайне извилистым и сложным для понимания, не думаете ли вы, что он затягивает время?] Это не то, что мы будем обсуждать на пресс-конференциях.

Мы не будем принимать решения на основе того, что лидер сказал на пресс-конференции или какой-то близкий к Кремлю блогер написал в соцсетях.

И, думаю, они тоже так не будут делать.

Это решится, когда будут говорить лидеры стран.

Не перед камерами, не перед медиа, а во время их переговоров.

Я не буду комментировать, что сказал Путин, помимо того, что он сказал, что согласен с концепцией в целом.

[Этот вопрос звучит потому что вы сказали, что ждёте безусловного принятия прекращения огня.

И очевидно, что Путин выдвигает целый ряд условий] Как вы видите, что он выдвигает условия?

[Он сказал публично об этом] Я вернусь к тому, что сказал ранее: посмотрим, как это разыграется, пусть команда хотя бы соберётся, приедет Уиткофф, мы проработаем это.

Я не хочу формировать позицию США на основе того, что кто-то сказал.

Я никогда не говорил, что это будет простой быстрый слэм-данк.

Будет трудно.

Но это важная работа, и сейчас мы в продвинулись по сравнению с прошлой неделей.

[Но это же был фундаментальный элемент предложения Трампа, чтобы было немедленное прекращение огня] Да.

Это предложение.

[Сколько времени это займёт у Путина?] Времени на что?

[Кажется, он затягивает время, выдвигает условия] Эта война продолжается три года, и если бы Трамп не вмешался, то не было бы видно конца.

Я думаю, вопрос не в том, как долго, а в том, двигаемся ли мы.

Является ли это тактикой затягивания?

Я вам не отвечу, я не опишу это прямо сейчас.

Я думаю, скоро мы узнаем.

Нам нужно выяснить, насколько мы близки к этому, а это займёт время.

[В совместном заявлении G7 говорится о гарантиях безопасности для Украины.

Что это будут за гарантии?] Давайте разделим две вещи.

Первое — прекращение огня и условия, чтобы все прекратили стрелять.

И второе — сесть за стол, где будет финальное урегулирование.

Сейчас первый процесс — мы выясняем, что нужно обеим сторонам, чтобы прекратить стрелять.

Право каждой страны защищать себя будет частью второго процесса, в этот вопрос должен быть вовлечён ЕС.

Очень сложно вести переговоры о долгосрочном мире и безопасности в разгар полномасштабной войны.

[Предыдущие заявления G7 были о непоколебимой поддержке украинской территориальной целостности.

После 20 января это ушло из риторики.

Почему вы подписались на это?] Здесь нет изменений в публичной политике.

Я никогда не слышал, чтобы Трамп говорил, что у России есть право забрать всю Украину и делать там всё, что они захотят.

Сейчас ситуация такова: продолжается война, в которой нет военного решения.

Ни Россия, ни Украина не могут достичь максималистских целей.

Переговоры — единственный способ завершить эту войну.

С обеих сторон должны быть уступки.

Я не думаю, что в этом есть какая-то сенсация.

Это не поможет, если мы будем делать заявления, которые станут оправданием для той или иной стороны не участвовать в переговорах.

(Ясно.

Если бы США проголосовали бы в ООН за резолюцию, признающую Россию агрессором, оказывается, это дало бы Украине оправдание не участвовать в переговорах.

Понятно).