#Интересное В развитие темы последних советских…

В тени Солнца #Интересное В развитие темы последних советских полётов к Миру, которую я поднимал ранее.

Вместе с экипажем восьмой основной экспедиции (Виктор Афанасьев, Муса Манаров) 2 декабря 1990 года на орбиту отправился сотрудник японской телекомпании TBS Тойохиро Акияма.

Опытный корреспондент, работавший в СМИ почти 25 лет и даже возглавлявший вашингтонское бюро TBS, Акияма оказался на орбите в определённой степени случайно и неожиданно для многих.

В СССР уже существовала организация, которая организовывала космические полёты на коммерческой основе – Главкосмос.

Именно туда обратилась TBS, чтобы организовать полёт своего корреспондента, приуроченный к 40-летию компании.

В руководстве TBS считали, что смогут поднять рейтинги, а их сотрудник мог бы стать «трижды первым» — первым японцем в космосе, первым журналистом в космосе, участником первого в СССР коммерческого полёта.

Так родилась идея семидневного полёта на Мир.

Подобная схема уже была отработана благодаря программе Интеркосмос и прошлым международным экспедициям посещения – иностранец прилетал вместе с новым экипажем станции, а возвращался с покидающими её космонавтами.

Для участия вызвались более 160 сотрудников TBS, из них для прохождения подготовки в Звёздном городке отобрали семерых, а в состав основного и дублирующего экипажей вошли 47-летний Акияма и 26-летняя оператор TBS Рёко Кикути (за несколько дней до полёта она была отстранена из-за срочной операции — аппендицит) соответственно.

Ситуация вызвала неоднозначную реакцию как у нас, так и в Японии.

С NASDA, где вообще-то готовили профессионала для полёта на орбиту, TBS свои действия не согласовывала, так что конечно такое вторжение в космос с туристической стороны больно ударило по имиджу организации.

А у нас же в журналистской среде возникло возмущение, ведь наших журналистов в космос никто не отправлял, даже посадку в прямом эфире удалось показать лишь один раз – в 1975 году, а японцы, естественно, собирались именно это и сделать.

Конечно, полёт Акиямы освещался в японской прессе очень подробно.

В прямом эфире освещался старт 2 декабря 1990 года (вот, например, хроника на японском ), переход на станцию (4 декабря, кадры тоже на японском ), различные действия на орбите, например, эксперимент с поведением японских древесных лягушек (оригинальных кадров не нашёл, но есть видео на английском , кадры на 17:20), посадка (снова хроника на японском ).

В эфире даже были кадры, где корреспондент дурачился (там же, таймкоды 17:42 (эксперимент с традиционной игрушкой кэндама) и 18:00 (развлечения с веерами )).

Однако за всей этой работой крылись проблемы.

У Акиямы возникла космическая болезнь (её испытывают многие оказавшиеся в космосе, но далеко не все, и её появление не всегда предсказуемо).

В результате значительную часть короткого полёта он с трудом мог работать, и ему помогали наши космонавты.

Жаловался Акияма и на космическую еду.

В коротком интервью на месте посадки он заявил, что «хотел бы наконец поесть что-то вкусное, закурить и выпить пива.

Я вернулся на Землю сгустком разных желаний».

«Сначала было очень тяжело, а работать надо, – рассказывал Акияма.

– Физическая готовность для полета не достигается одними тренировками.

Это врожденное качество, которое должны определить врачи.

Очень важна психологическая подготовка: люди учатся жить дружно в трудных условиях, преодолевая большие неудобства.

Манаков-сан и Стрекалов¬сан жили на станции только вдвоем, и я увидел, как они сочувствуют друг другу, как помогают.

Кроме того, меня поразило, что эти полгода они не болели.

Я понял: чтобы быть космонавтом, надо иметь большие духовные силы».

Смешанный успех принёс полёт и TBS.

По разным данным, компания и спонсоры (среди которых Sony и Minolta, их логотипы разместили на ракете и в ЦУПе) заплатили от $25 млн до $37 млн, а Главкосмос отчитывался, что заработал на полёте $14 млн.

Но рейтинги TBS, подскочившие в дни полёта, вскоре вернулись на прежние уровни.

Тойохиро Акияма в 1995 году уволился из TBS и основал грибную ферму в префектуре Фукусима, где и работал вплоть до аварии на АЭС Фукусима-1.