Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком. Что такое хваленая французская кухня? А это кухня от голода и отчаяния. Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки… Это когда от отсутствия нормальных продуктов

Сидел я как-то, ел шашлык и размышлял о всяком.

Что такое хваленая французская кухня?

А это кухня от голода и отчаяния.

Лягушачьи лапки, улитки, мидии, заплесневелый или высохший сыр, луковый суп, артишоки… Это когда от отсутствия нормальных продуктов съедается все, что можно разжевать.

Кухня реальной нищеты, которую маркетологи завернули в красивую оболочку якобы изысканности.

Целое поколение выросло в дискурсе: Это вы там у себя в России пьёте водку а я вискарик пью, не моложе 12-ти лет.

А тут для западников такой облом.

В России, оказывается, появилась руккола, понимаешь ли, краснодарская.

Да ради этого, что ли, люди жили?

Вписывались в темки и встраивались в схемки, кидали, прогрызали путь к светлому будущему, освещаемому неоновыми логотипами престижных брендов и высочайшей калорийностью удачно сфотканных блюд?

Сказать ведь им, что, например, престижная итальянская приправа орегано это всего лишь душица, которую моя бабка заваривала в детстве от кашля, они ж удавятся от ужаса бытия и несовершенства мира.

А моцарелла это если в молоко плеснуть скисшего вина уксуса, говоря проще и откинуть на марлю.

В общем, неликвид, который пить никто уже не может, так утилизировать его хоть как-то.

А суши?

Это когда нищий голодный рыбак, которого на берегу за блеск ножа просто зарубит любой самурай, сидит в море в своей лодке и, торопясь, срезает дольками мясо со свежепойманной рыбы, потому что развести огонь нельзя.

Потом макает в уксус, потому что в рыбе весёлые червячки живут, а потом лезет холодной рукой в мешок с рисом, скатывает там комочек влажного и солёного от морской воды риса и съедает это.

Причём панически оглядываясь, не видит ли кто.

Можно провести контрольный выстрел, рассказав, что такое фондю.

Это когда нищий швейцарский крестьянин, обогревая зимой хату собственным теплом, ползёт в погреб а там всё съедено и собирает окаменелые обрезки сыра, чтобы разогреть их, и когда они станут мягкими, туда сухари макать.

Просто потому, что есть больше нечего.

Еще стоит напомнить, что единственное блюдо американской кухни это украденная у индейцев птица, и мега-праздник беглого англо-переселенца (т.

е.

уголовника), который годами ел солонину и бобы.

Вот мега-праздник у этого интеллектуала был раз в год поесть большую запечённую птицу, украв её у местных, которых в рамках протестантской благодарности потом отравить исподтишка.

А престижный французский суп буйабес это когда рыбак, живущий прямо в своей лодчонке, потому что даже на шалаш на берегу денег нет, продав основной улов, заваривает себе остатки рыбы, которую не удалось продать даже за гроши.

И на всё это смотрят живущие в стране, где буженина, расстегаи, блины с икоркой, стерлядь да двенадцатислойный мясной пирог, балык, кулебяка на четыре края и четыре мяса.

Смотрят и офигевают.

Потому что всё вышеперечисленное внезапно оказалось непрестижно ибо это всё незагранично.

Да ешьте, сколько влезет, всё равно много уже не влезет.

В человеке важен не вес, а то, как он его носит!

Спите, сколько хотите, у пенсионера когда встал, тогда и утро.

Не ждите, когда кто-то сделает вас счастливым, налейте себе сами.

Если вас незаслуженно обидели вернитесь и заслужите.

Не жалуйтесь на судьбу, ей с вами, может быть, тоже не сильно повезло.

Если жизнь после 50-ти вас не устраивает, примите ещё пятьдесят.

И не берите от жизни всё вдруг не донесёте.

А идя исповедаться, берите валидол вдруг батюшку прихватит от вашего рассказа.

Относитесь к себе с любовью, а ко всему остальному с юмором.

Александр Ширвиндт