Самоукорение – это добродетель, это аскетическое…

Самоукорение – это добродетель, это аскетическое упражнение.

Укорять себя можно и нужно непрестанно.

Так говорят отцы.

Нужно трудиться в том, чтобы совершать внутренний труд по части самоукорения.

Чувство вины и самоукорение – немножко разные вещи.

Для чего нужно самоукорение?

Для того, чтобы не гордиться.

А кому нужно не гордиться?

Тому, кто склонен к этому.

А кто склонен к этому?

Наверное, все, но все в разную меру.

Побитый боксер, уходящий с ринга, и боксер победивший, уходящий с ринга с поднятыми руками, по части гордыни в разных условиях.

Один находится в подавленном состоянии, другой – в приподнятом.

Именно тот, кто победил должен укорять себя, должен себя сдерживать и смирять.

Если же не смирит себя, то вскоре тоже будет побит.

Что же касательно чувства вины, то простому человеку вечно макать себя за шиворот куда-то носом может быть опасно.

Человек может загнать себя в какую-то крайность.

Иногда его нужно утешить, поддержать, поднять в собственных глазах: «Да у тебя получится все!» Обычно такое детям говорится, но люди инфантильны.

Они и в старости часто детьми остаются.

Их ободрять, а не прессовать надо.

Самоукорение – это внутреннее усилие.

Боже вас сохрани, показывать наружу своим постным видом, что вы самоукоряетесь.

Вы должны быть таковы, как сказано Господом о посте: «Лицо свое умой и голову помажь, и явись людям с веселым лицом», а внутри будь постящимся.

Потому что Бог видит тайное.

Если ты натянул на себя постную физиономию, посыпал голову пеплом, Боже сохрани, таким являться на люди.

Самоукорение – это тайна сердца.

Я должен себя укорять всегда, потому что я вижу, что каждый мой шаг несовершенен перед лицом Бога моего.

И даже посреди самих добрых дел своих я вижу, что они дырявые, как сыр.

Гоголь говорил: скорбь самая сильная не от того, что в мире много зла.

Самая большая скорбь оттого, что в добре добра нет, что добро дырявое.

То есть внутри самого добра, как червяк в яблоке, хранится зло.

Страшно, то, что зло всюду и даже в добре.

Когда человек знает, что самые добрые движения его души дырявы, гнилы, в какой-то процентной доле, что они несовершенны, вот тогда он понимает, что ему по-настоящему гордиться нечем.

Это и есть здоровое самоукорение.

Что же касается вины, то эта тема любима миром, раскручена.

Немцев, к примеру, заставляют с пеленок себя чувствовать виноватыми перед евреями.

Хотя родились уже два поколения людей, которые не виновны в гитлеризме.

Нас убеждают, что кто-то должен чувствовать какую-то вину о прошедшем перед кем-то еще.

И слово «вина» – какое-то фрейдовское.

И про вину я не собираюсь вам говорить.

Мы виноваты собственно перед всеми, как классик говорит: «Всяк за всех виноват».

Мне приятнее говорить об укорении себя самого.

Это мой внутренний труд, это труд внимания себе и наблюдения за стопами своими.

Это труд, ведущий к ясному пониманию, что никогда, даже в самых добрых своих состояниях, я не бываю абсолютно добрым.

Всегда сохраняется иррациональный остаток для греха.

И мне всегда есть в чем себя укорить, на себя шикнуть изнутри.

Чтобы не гордиться.

И еще для чего?

Чтобы не осуждать.

Когда человек убежден в своей полной правоте, он демонизирует мир.

Тогда у него все пальцы получаются указательными, и он видит всех остальных виноватыми.

Если он своих грехов не видит, он видит чужие грехи.

В молитве Ефрема Сирина в посту говорится нам: «Господи, Царю, даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего».

Если я не буду укорять себя, я буду укорять всех.

Тогда весь мир плох, а я хорош.

И тут мы переворачиваем всю систему ложных ценностей, укоряя себя.

Мы начинаем спокойней смотреть на окружающий мир.

У нас увеличивается доля спокойствия по отношению к миру, сострадание может даже появится.

Нужно для этого, чтобы луч Солнца правды, луч Христа проник в вашу душу, и вы увидели то, что мы сказали: в добре добра не хватает, не все хорошо внутри человека, там кошмар сплошной.

Если вы этого не увидели, то укорение себя будет имитацией и аутотренингом.